Неточные совпадения
— Ну уж это просто: признаюсь! — сказала
дама приятная во всех отношениях, сделавши движенье головою с чувством достоинства.
Всякое движение производила она со вкусом, даже любила стихи, даже иногда мечтательно умела держать голову, — и все согласились, что она, точно,
дама приятная во всех отношениях.
— Ну, слушайте же, что такое эти мертвые души, — сказала
дама приятная во всех отношениях, и гостья при таких словах вся обратилась в слух: ушки ее вытянулись сами собою, она приподнялась, почти не сидя и не держась на диване, и, несмотря на то что была отчасти тяжеловата, сделалась вдруг тонее, стала похожа на легкий пух, который вот так и полетит на воздух от дуновенья.
Чичиков, разумеется, подошел тот же час к
даме и, не говоря уже о приличном приветствии, одним
приятным наклоненьем головы набок много расположил ее в свою пользу.
—
Приятное столкновенье, — сказал голос того же самого, который окружил его поясницу. Это был Вишнепокромов. — Готовился было пройти лавку без вниманья, вдруг вижу знакомое лицо — как отказаться от
приятного удовольствия! Нечего сказать, сукна в этом году несравненно лучше. Ведь это стыд, срам! Я никак не мог было отыскать… Я готов тридцать рублей, сорок рублей… возьми пятьдесят даже, но
дай хорошего. По мне, или иметь вещь, которая бы, точно, была уже отличнейшая, или уж лучше вовсе не иметь. Не так ли?
— Очень обходительный и
приятный человек, — продолжал Чичиков, — и какой искусник! я даже никак не мог предполагать этого. Как хорошо вышивает разные домашние узоры! Он мне показывал своей работы кошелек: редкая
дама может так искусно вышить.
— Ну что ж наш прелестник? — сказала между тем
дама приятная во всех отношениях.
А потому, для избежания всего этого, будем называть
даму, к которой приехала гостья, так, как она называлась почти единогласно в городе N.: именно,
дамою приятною во всех отношениях.
Он непринужденно и ловко разменялся с некоторыми из
дам приятными словами, подходил к той и другой дробным, мелким шагом, или, как говорят, семенил ножками, как обыкновенно делают маленькие старички щеголи на высоких каблуках, называемые мышиными жеребчиками, забегающие весьма проворно около
дам.
— Ах, что вы это говорите, Софья Ивановна! — сказала
дама приятная во всех отношениях и всплеснула руками.
— А я, признаюсь, как только вы открыли рот, я уже смекнула, в чем дело, — отвечала
дама приятная во всех отношениях.
Гостья уже хотела было приступить к делу и сообщить новость. Но восклицание, которое издала в это время
дама приятная во всех отношениях, вдруг
дало другое направление разговору.
Легкий головной убор держался только на одних ушах и, казалось, говорил: «Эй, улечу, жаль только, что не подыму с собой красавицу!» Талии были обтянуты и имели самые крепкие и
приятные для глаз формы (нужно заметить, что вообще все
дамы города N. были несколько полны, но шнуровались так искусно и имели такое
приятное обращение, что толщины никак нельзя было приметить).
За ужином тоже он никак не был в состоянии развернуться, несмотря на то что общество за столом было
приятное и что Ноздрева давно уже вывели; ибо сами даже
дамы наконец заметили, что поведение его чересчур становилось скандалезно.
Губернаторша произнесла несколько ласковым и лукавым голосом с
приятным потряхиванием головы: «А, Павел Иванович, так вот как вы!..» В точности не могу передать слов губернаторши, но было сказано что-то исполненное большой любезности, в том духе, в котором изъясняются
дамы и кавалеры в повестях наших светских писателей, охотников описывать гостиные и похвалиться знанием высшего тона, в духе того, что «неужели овладели так вашим сердцем, что в нем нет более ни места, ни самого тесного уголка для безжалостно позабытых вами».
Вы человек с доброй душой: к вам придет приятель попросить взаймы — вы ему
дадите; увидите бедного человека — вы захотите помочь;
приятный гость придет к вам — захотите получше угостить, да и покоритесь первому доброму движенью, а расчет и позабываете.
Как он умел казаться новым,
Шутя невинность изумлять,
Пугать отчаяньем готовым,
Приятной лестью забавлять,
Ловить минуту умиленья,
Невинных лет предубежденья
Умом и страстью побеждать,
Невольной ласки ожидать,
Молить и требовать признанья,
Подслушать сердца первый звук,
Преследовать любовь и вдруг
Добиться тайного свиданья…
И после ей наедине
Давать уроки в тишине!
— Царских подвалов, — пробормотал Дронов. —
Дама твоя познакомила меня с торговкой этим
приятным товаром.
— Ну, там как хотите. Мое дело только остеречь вас. Страстей тоже надо беречься: они вредят леченью. Надо стараться развлекать себя верховой ездой, танцами, умеренными движениями на чистом воздухе,
приятными разговорами, особенно с
дамами, чтоб сердце билось слегка и только от
приятных ощущений.
С ним можно не согласиться, но сбить его трудно. Свет, опыт, вся жизнь его не
дали ему никакого содержания, и оттого он боится серьезного, как огня. Но тот же опыт, жизнь всегда в куче людей, множество встреч и способность знакомиться со всеми образовывали ему какой-то очень
приятный, мелкий умок, и не знающий его с первого раза даже положится на его совет, суждение, и потом уже, жестоко обманувшись, разглядит, что это за человек.
В карты играл он без ошибки и имел репутацию
приятного игрока, потому что был снисходителен к ошибкам других, никогда не сердился, а глядел на ошибку с таким же приличием, как на отличный ход. Потом он играл и по большой, и по маленькой, и с крупными игроками, и с капризными
дамами.
Этот вежливый поступок произвел на больную
даму необыкновенно
приятное впечатление.
На разъездах, переправах и в других тому подобных местах люди Вячеслава Илларионыча не шумят и не кричат; напротив, раздвигая народ или вызывая карету, говорят
приятным горловым баритоном: «Позвольте, позвольте,
дайте генералу Хвалынскому пройти», или: «Генерала Хвалынского экипаж…» Экипаж, правда, у Хвалынского формы довольно старинной; на лакеях ливрея довольно потертая (о том, что она серая с красными выпушками, кажется, едва ли нужно упомянуть); лошади тоже довольно пожили и послужили на своем веку, но на щегольство Вячеслав Илларионыч притязаний не имеет и не считает даже званию своему приличным пускать пыль в глаза.
— Безостановочно продолжает муж после вопроса «слушаешь ли», — да, очень
приятные для меня перемены, — и он довольно подробно рассказывает; да ведь она три четверти этого знает, нет, и все знает, но все равно: пусть он рассказывает, какой он добрый! и он все рассказывает: что уроки ему давно надоели, и почему в каком семействе или с какими учениками надоели, и как занятие в заводской конторе ему не надоело, потому что оно важно,
дает влияние на народ целого завода, и как он кое-что успевает там делать: развел охотников учить грамоте, выучил их, как учить грамоте, вытянул из фирмы плату этим учителям, доказавши, что работники от этого будут меньше портить машины и работу, потому что от этого пойдет уменьшение прогулов и пьяных глаз, плату самую пустую, конечно, и как он оттягивает рабочих от пьянства, и для этого часто бывает в их харчевнях, — и мало ли что такое.
— Мсье Сторешни́к! — Сторешников возликовал: француженка обращалась к нему в третий раз во время ужина: — мсье Сторешни́к! вы позвольте мне так называть вас, это
приятнее звучит и легче выговаривается, — я не думала, что я буду одна
дама в вашем обществе; я надеялась увидеть здесь Адель, — это было бы приятно, я ее так редко ежу.
Отсутствие Кирила Петровича придало обществу более свободы и живости. Кавалеры осмелились занять место подле
дам. Девицы смеялись и перешептывались со своими соседами;
дамы громко разговаривали через стол. Мужчины пили, спорили и хохотали, — словом, ужин был чрезвычайно весел и оставил по себе много
приятных воспоминаний.
Дамы целуются; девицы удаляются в зал, обнявшись, ходят взад и вперед и шушукаются. Соловкина — разбитная
дама, слегка смахивающая на торговку; Верочка действительно с горбиком, но лицо у нее
приятное. Семейство это принадлежит к числу тех, которые, как говорится, последнюю копейку готовы ребром поставить, лишь бы себя показать и на людей посмотреть.
Когда он, маленький, в широкой черной одежде и смешном ведерке на голове, сел за стол, высвободил руки из рукавов и сказал: «Ну,
давайте беседовать, дети мои!» — в классе сразу стало тепло, весело, повеяло незнакомо
приятным.
Нашу спутницу, жизнерадостную
даму, ожидала
приятная случайность: на Корсаковском рейде стоял пароход Добровольного флота «Владивосток», только что пришедший из Камчатки, и на нем находился ее муж, офицер.
Рожденной от человека, который не мог
дать ему воспитания, дабы посредством оного понятие его изострилося и украсилося полезными и
приятными знаниями; определенный по состоянию своему препровождать дни свои между людей, коих окружность мысленная области не далее их ремесла простирается; сужденный делить время свое между рыбным промыслом и старанием получить мзду своего труда, — разум молодого Ломоносова не мог бы достигнуть той обширности, которую он приобрел, трудясь в испытании природы, ни глас его — той сладости, которую он имел от обхождения чистых мусс.
— Спасибо вам, князь, эксцентрический друг нашего дома, за
приятный вечер, который вы нам всем доставили. Небось ваше сердце радуется теперь, что удалось вам и нас прицепить к вашим дурачествам… Довольно, милый друг дома, спасибо, что хоть себя-то
дали наконец разглядеть хорошенько!..
Если же узнаю, что Евгения мне не
дадут, то непременно буду пробовать опять к вам добраться, — покамест нет возможности думать об этом соединении, и, пожалуйста, не говорите мне о
приятном для меня свидании с вами и с вашими соседями.
Конечно, не всякий может похвалиться, что он имел в жизни такого друга, каким была для маркизы Рогнеда Романовна, но маркиза была еще счастливее. Ей казалось, что у нее очень много людей, которые ее нежно любят и готовы за нею на край света. Положим, что маркиза в этом случае очень сильно ошибалась, но тем не менее она все-таки была очень счастлива, заблуждаясь таким
приятным образом. Это сильно поддерживало ее духовные силы и
давало ей то, что в Москве называется «форсом».
Он переживал ту полноту и
приятную напряженность чувства, каких не
дают продажные женщины.
— Мы вас, во всяком случае, оставляем в таком
приятном обществе, — говорила Нина Леонтьевна генералу уже от лица всех
дам, — что вы, вероятно, не особенно огорчитесь нашим отъездом… Здесь останутся три особы, которые имеют все данные, чтобы утешить вас всех…
И на совете губернских аристократов было решено Горехвастова принимать, но в карты с ним не играть, и вообще держать больше около
дам, для которых он, своими талантами, может доставить
приятное развлечение.
Словом сказать, Ольга провела время приятно и, во всяком случае, сознавала, что в этой беспробудной тиши в первый раз раздалось живое человеческое слово. С своей стороны, и он
дал понять, что знакомство с Ольгой Васильевной представляет для него неожиданный и
приятный ресурс, и в заключение даже обещал"надоедать".
— Я почту для себя
приятным долгом… — проговорил Калинович и потом прибавил, обращаясь к Петру Михайлычу: — Не угодно ли садиться? — а учителям поклонился тем поклоном, которым обыкновенно начальники
дают знать подчиненным: «можете убираться»; но те сначала не поняли и не трогались с места.
— Князь здесь, — проговорил, наконец, прапорщик, подведя ее к двери со стеклами. — Желаю вам воспользоваться
приятным свиданием, а себя поручаю вашему высокому вниманию, — заключил он и, отворив дверь, пустил туда
даму, а сам отправился в караульню, чтоб помечтать там на свободе, как он будет принят в такой хороший дом.
Профессор был не старый человек, с
приятным, умным выражением, которое особенно
давала ему чрезвычайно выпуклая нижняя часть лба.
В таком-то
приятном настроении духа я вышел в большую комнату с тем, чтобы закурить папироску, которую мне
дал Дубков.
«Mais c’est une dame, et très comme il faut», [Да ведь это
дама, и вполне приличная (фр.).] — отдыхал от Анисимова нападения Степан Трофимович, с
приятным любопытством наблюдая свою соседку книгоношу, пившую, впрочем, чай с блюдечка и вприкуску. «Се petit morceau de sucre ce n’est rien… [Этот кусочек сахару — это ничего… (фр.).] В ней есть нечто благородное и независимое и в то же время — тихое. Le comme il faut tout pur, [В высшей степени приличное (фр.).] но только несколько в другом роде».
Солдаты говорили, что у нее не хватает ребра в правом боку, оттого она и качается так странно на ходу, но мне это казалось
приятным и сразу отличало ее от других
дам на дворе — офицерских жен; эти, несмотря на их громкие голоса, пестрые наряды и высокие турнюры, были какие-то подержанные, точно они долго и забыто лежали в темном чулане, среди разных ненужных вещей.
—
Даме и не нужно башмаков, а она придет да лишние купит, только бы поглядеть на
приятного приказчика. А ты — не понимаешь! Возись с тобой…
Мне было
приятнее смотреть на мою
даму, когда она сидела у рояля, играя, одна в комнате. Музыка опьяняла меня, я ничего не видел, кроме окна, и за ним, в желтом свете лампы, стройную фигуру женщины, гордый профиль ее лица и белые руки, птицами летавшие по клавиатуре.
Дама была очень красивая; властная, гордая, она говорила густым,
приятным голосом, смотрела на всех вскинув голову, чуть-чуть прищурив глаза, как будто люди очень далеко от нее и она плохо видит их.
Быстрая езда по ровной, крепкой дороге имела на петербургскую
даму то
приятное освежающее действие, в котором человек нуждается, проведя долгое время в шуме и говоре, при необходимости принимать во всем этом свою долю участия. Мордоконаки не смеялась над тем, что она видела. Она просто отбыла свой визит в низменные сферы и уходила от них с тем самым чувством, с каким она уходила с крестин своей экономки, упросившей ее когда-то быть восприемницей своего ребенка.
Эти слова князя
дали тон дальнейшим рассказам про Хаджи-Мурата. Придворные поняли, что чем больше приписывать значения Хаджи-Мурату, тем
приятнее будет князю Воронцову.
Чтоб быть ей
приятным, он даже выучился говорить «по-ейному» и так чисто произносит: «анна-мина-нуси», что Лотта не может удержаться, чтоб не
дать ему за это пинка.
— Большой интерес тебе выходит через дальнюю дорогу, — начала она привычной скороговоркой. — Встреча с бубновой
дамой и какой-то
приятный разговор в важном доме. Вскорости получишь неожиданное известие от трефового короля. Падают тебе какие-то хлопоты, а потом опять падают какие-то небольшие деньги. Будешь в большой компании, пьян будешь… Не так чтобы очень сильно, а все-таки выходит тебе выпивка. Жизнь твоя будет долгая. Если в шестьдесят семь лет не умрешь, то…